Григорьевна поливала свои розы, которые любила больше всего. Это была её единственная оставшаяся у неё радость. Она забывала, что почтальон опять не принесла пенсию. Что ходить за покупками в ближайший магазин становится всё труднее и труднее. Что ехать до кладбища и убрать могилы сына и мужа уже нет никакой возможности. Оставались только розы…

Она любила их с детства. Засматривалась на цветы, росшие на соседнем дворе, а они кивали ей при встрече крупными розовыми бутонами. А в первое её свидание Иван подарил ей букет из белых роз. Небывалая роскошь по тем – да и по этим – временам. Она помнит их и по сей день.

Спустя много лет, когда они были уже женаты и имели свой домишко на окраине провинциального городка, она развела розовые кусты по всему палисаднику. Убогий дом утопал в розах. Прохожие останавливались и любовались. И ей, и Ивану это нравилось. Они выходили к прохожим и улыбались. А те просили научить их разводить это чудо. Григорьевна подолгу рассказывала им о премудростях цветов, но в конце добавляла:

- Любить их просто надо. Они на доброту добротой отвечают.

И люди уходили. Но приходили новые и новые. Соседи спрашивали молодые кусты, чтобы посадить их на своих участках. И Иван осенью или по весне выкапывал розы и нёс их – к Никитичне или Михайловым. Вскоре во всей округе дома утопали в розах, а в народе улицу имени Кирова стали называть «розовой». Радовались все.

Но настали другие времена. Трудно стало жить. И розы во многих дворах исчезли, а на их месте появились грядки с огурцами, помидорами, луком. И только дом Григорьевны и Ивана по-прежнему был в розах. А их сын Василий, идя на свидание, уносил букет прекрасных роз.

Когда он попал в автокатастрофу, до свадьбы оставалось чуть меньше месяца. Его похоронили, а справа от памятника Григорьевна посадила розовый куст. Ей говорили, что с шипами на могилу нельзя. А она отвечала:

- Васенька их очень любил.

После гибели сына здоровье пошатнулось и у неё, и у Ивана. Жизнь становилась всё тяжелей. Она ещё крепилась, но когда Ивана не стало, поняла, что осталась одна. Только она и розы, которые по-прежнему любила.

Люди продолжали удивляться, почему у неё такие красивые цветы, а она пожимала плечами и отвечала:

- Люблю я их.

Шло время. На могиле Ивана показались первые бутоны. Григорьевна часто приходила на кладбище к сыну и к мужу, но ходить становилось всё труднее – Ивановой ветеранской пенсии уже здорово не доставало. Пенсия Григорьевны была и маленькая, и приносили её с опозданием. Настал день, когда она пила чай без хлеба, а вскоре и чай был уже без сахара. Заварку заменила мята, сорванная на огороде…

Наконец почтальон принесла долгожданную пенсию. По совету Никитичны Григорьевна пошла за покупками не в магазин, а на рынок, который был очень далеко от дома.

- Зато там дешевле всё, - тараторила Никитична.

И вот, преодолев долгий путь, Григорьевна пришла на рынок. Цены действительно были ниже магазинных. Купив всё необходимое, она направилась к выходу. Но тут её взгляд остановился на цветочных рядах. Она прошлась, задержалась у роз.

- Сама выращиваешь, дочка? – спросила она у девушки.

- Что вы! – изумилась та. – Это импортные!

- Привозные? – удивилась Григорьевна.

- Да! – подтвердила продавщица.

Полюбовавшись ещё немного, Григорьевна направилась домой. По дороге несколько раз останавливалась, отдыхала. Из головы не выходили слова девушки, что розы привозные. Дойдя с большим трудом до дома и немного отдохнув, пошла к своим, таким родным розам.

Прошло ещё немного времени, и от пенсии опять не осталось ни копейки, и чай опять был без сахара. Она ещё крепилась, ещё думала, что всё обойдётся, как всегда. Но в очередной раз, спросив у проходившей почтальонши про деньги, услышала:

- Задерживают, а когда дадут – неизвестно.

Прошёл ещё один день. Утром, встав с постели, она пошла поливать свои цветы. Закончив работу, села на скамью в тени розовых кустов, и её взгляд остановился на нежных белых цветах. Глаза наполнились слезами. Взяв садовый нож, нарезала пышный букет и, посидев ещё немного, направилась на городской рынок.

Придя в цветочный ряд, встала со своим букетом на свободное место.

- Конкуренты явились! – пошутили стоявшие рядом торговки – при сравнении розы Григорьевны были лучшими на рынке.

- И почём же ты будешь их продавать? – спросила женщина лет сорока, продававшая гвоздики и хризантемы.

- Не знаю, - ответила Григорьевна.

- А сколько у других стоят?

- Ну, рублей сорок – пятьдесят за штуку, - ответила та. – А твои ещё круче!

- Сорок! – в глазах старушки застыло изумление. Такого она не ожидала услышать. «Господи! – подумала она. – Что же это делается?!»

- Почём цветочки? – услышала вдруг весёлый голос.

Перед ней стоял парень высокого роста, с озорными глазами и светлыми волосами.

- Сколько просишь, мать? – повторил он.

- Чтобы на хлеб хватило, - неожиданно проговорила она тихим голосом.

Окружающие дружно засмеялись. Засмеялся и парень.

- На свидание иду, - пояснил он, - первый раз влюбился! Бывает же такое! За лучшие розы на рынке отдам любые деньги! Последний раз спрашиваю: сколько, мамаша?

Григорьевна потупила взгляд:

- Я уже ответила.

- А если я червонец дам? – снова усмехнулся белобрысый.

- На хлеб хватит, - ответила она.

Все вокруг снова стали зубоскалить.

- Ну на, держи десятку!

Григорьевна взяла небрежно протянутую купюру и подала цветы.

- Дай Бог вам счастья! – сказала она и направилась домой. Вослед ей смотрели явно ничего не понимающие глаза.

Купив хлеб, Григорьевна потихонечку дошла до дома.

Прошло ещё несколько дней, и она опять стояла в цветочном ряду. И опять на неё косились с усмешкой продавцы-цветочники.

- Здравствуйте! – услышала она знакомый голос.

Перед ней стоял тот белобрысый и улыбался.

- Вчера вас ждал. Ну что, за двадцать сегодня отдадите?

- Отдам, - сказала Григорьевна.

Так продолжалось полтора месяца. Её уже знали на рынке, а парень ждал только её.

А самочувствие Григорьевны становилось всё хуже и хуже…

Парень ходил целую неделю, но она ни разу не пришла. С ним уже была девушка, но цветы они ни у кого не покупали. Он спрашивал у торгующих, что случилось, но никто не знал.

Как-то они шли, взявшись за руку, по «розовой» улице и неудивительно, что остановились у её дома – розы были им очень знакомы. Вот только дом был холодным и нелюдимым. Окна заколочены, а на двери висел огромный замок. И лишь розы приветливо качали цветными головками. Порасспросив соседей, пара поехала на кладбище, и когда они нашли её могилу, рядом с которой были ещё две, на которых росли её розы, сомнений не было.

На следующий день парень и девушка появились в цветочном ряду. Они остановились у девушки, торгующей розами.

- Сколько стоят? – спросил он.

- Пятьдесят рублей штучка. Берите, молодой человек, для девушки. Смотрите, какие свежие! – тараторила продавщица. – На всём рынке не найдёте лучше!

Парень посмотрел на неё и грустно улыбнулся:

- Совсем недавно можно было найти и лучше!

Продавщица опять что-то тараторила, а он, прервав её, сказал:

- Дайте десять штук.

- Зачем же десять? – растерялась та. – Возьмите девять или одиннадцать.

- Дайте десять! – повторил он и протянул деньги.

Продавщица пожала плечиками и отобрала десять роз. Парень посмотрел на свою спутницу и, улыбнувшись, взял её за руку.

Они шли молча. Их путь лежал на городское кладбище. Подойдя к могиле Григорьевны, парень положил букет на свежую землю и обнял девушку. Постояв минут пять, они направились к выходу, а ветер гонял по тропинкам вокруг них первые жёлтые листья…